Комендантский час - Страница 39

Она протянула руку. Пожатье ее было сильным и мягким. Данилов подивился цвету волос и синеве глаз. У подъезда стояла «эмка» начальника. Иван Александрович распахнул дверцу. Инна села рядом с шофером. Мужчины втиснулись на заднее сиденье.

— А куда, собственно, едем, товарищ Данилов? — спросил шофер.

— Это тебе Муравьев покажет, он сегодня старший.

— Куда, Игорь?

— В загс.

— Да ну? Кого брать будем?

— Нет, Егор Акимович, на этот раз жениться будем.

— Это дело! Держись, невеста! — крикнул шофер. — За сыщика замуж выходишь, за орла-сыщика!

Громко сигналя, «эмка» влетела в узенький переулок и остановилась у маленького домика.

Райбюро загса находилось в подвале. В комнатах невыносимо пахло плесенью.

«Почему это, — подумал Иван Александрович, — самое прекрасное в человеческой жизни должно обязательно совершаться в таких вот жутких подвалах? Неужели никогда не додумаются построить клуб молодоженов или что-нибудь в этом роде!»

Навстречу им из другой комнаты вышла мужеподобная женщина в пиджаке со значком «Ворошиловский стрелок» на лацкане.

— В чем дело, товарищи? Я заведующая загсом.

Голос у нее был прокуренный и хриплый, в нем слышалось явное волнение. Естественно, что появление трех командиров милиции может обеспокоить кого угодно.

— Да нет, все в порядке, — улыбнулся Полесов, — мы вот товарища нашего записать приехали.

— Как это записать? — удивилась заведующая.

— А очень просто, — Степан улыбнулся еще шире, — поженить. — Он показал на Игоря и Инну.

— Поженить? — возмущенно переспросила заведующая. — Вы, товарищи, наверное, все партийные, а текущего момента не понимаете. Время ли сейчас для мелких личных радостей? В те дни, когда озверелый враг...

— Прекратите, — Иван Александрович почти вплотную подошел к ней, — прекратите немедленно и делайте свое дело. А когда людям жениться, то их дело. Ясно?

— Мне, конечно, ясно, но я сообщу куда следует. Работники органов — и такая несознательность. Давайте документы! — рявкнула она на Игоря.

— Вы меня сознательности не учите, — возмутился Игорь, — мы свое дело делаем, а вы своим занимайтесь.

Лицо его пошло красными пятнами, руки, достававшие документы, дрожали. Инна осторожно взяла его за локоть:

— Игорек!

До этого она все время молчала, только улыбалась светло и радостно. Ее не смущало происходящее: ни эта женщина, грубая и злая, ни унылые комнаты загса, ни скрипящие ремнями снаряжения друзья. Она просто не замечала ничего. Для нее в этом огромном мире жил сегодня всего лишь один человек — Игорь.

Заведующая доставала какие-то бумаги, рылась в столе, и все это она делала, не переставая ворчать. Наконец она протянула Игорю документы:

— Распишитесь. Вот здесь... Теперь ваша жена.

— Все? — спросил Степан.

— А что еще?

— Да нет, ничего, — вмешался молчавший до сих пор Данилов, — ничего особенного, можно было бы и поздравить людей.

— Чего бог не дал, — сказал стоявший у дверей шофер, — того, значит, в лавочке не купишь.

Они вышли на улицу.

— Ух, хорошо-то как! — засмеялся Степан. — Ну, Игорек, поздравляю!

Он обнял Муравьева и поцеловал. Друзья поочередно поздравили молодых.

— Теперь куда, Игорь? — спросил шофер.

— На улицу Горького, к Белорусскому вокзалу.

— А может быть, пешком пройдемся? — вдруг сказала Инна. — Ну, пожалуйста.

— А что? Давайте. — Данилов повернулся к шоферу: — Вы можете ехать в управление, мы пройдемся.

Переулками они вышли на улицу Горького. Впереди Игорь с Инной, за ними Данилов с Полесовым. До Инниного дома, где ждали молодых с гостями, было недалеко. Жила она в угловом здании у Белорусского вокзала, в самом высоком на улице Горького, в одиннадцатиэтажном. Он был последним, дальше — вокзальная площадь, Ленинградское шоссе.

— Иван Александрович, — сказал Степан, — а вы знаете, мне грустно что-то.

— Вот тебе и раз. Завидуешь?

— Да нет. Игорь женится как-то нескладно.

— Ты что же, Степан, тоже скажешь, что не вовремя?

— И не знаю даже.

— А кто нам это время определил — время любить? Неужели для прекрасного должны существовать определенные сроки? Вот тебе год на труд, вот на войну, на неприятности, а вот на счастье. Так, что ли?

Данилов помолчал немного и продолжал:

— Нет, брат, счастье — понятие постоянное. Оно должно быть стабильным, иначе жить незачем. И хорошо, что они поженились именно сейчас. Значит, это им обоим необходимо было.

Они дошли до угла Большой Грузинской и остановились. Со стороны Миусской площади шли войска. Длинная колонна людей по четыре в ряд. Шли ополченцы. Штатское пальто перетянули ремни с подсумками. Над колоннами колыхались граненые штыки трехлинеек.

Шли рабочие, инженеры, писатели, актеры. Люди самых мирных профессий, которых война заставила взять в руки оружие. Пусть в этих рядах не было геометрической точности армейских порядков. Пусть линия штыков ломалась при каждом шаге. Строй батальона объединяло другое — мужество и желание отстоять родную столицу.

Данилов, пропуская колонну, жадно вглядывался в лица людей, искал знакомых. Они наверняка были там, только он не узнавал. Вернее, не мог различить. Отпечаток мужественности, легший на лица людей, делал их незнакомыми и даже похожими одно на другое.

Рядом тяжело вздохнул Полесов. Иван Александрович поглядел на Муравьева. Игорь стоял, низко опустив голову.

Колонна шла, унося с собой запах ременной кожи и ружейного масла.